Книга посвящается двум выдающимся путешественникам-мореплавателям. Первый из них – Америго Веспуччи. Его именем назван целый материк. Второй – Фернан Магеллан. Он совершил первое кругосветное путешествие, открыл пролив в южной оконечности Америки, доказал, что Земля круглая.
Документальные материалы, а также яркие повествования Стефана Цвейга знакомят нас с деяниями этих двух людей, имена которых отражены на карте мира, в истории культуры, открытий и путешествий.
Никто не может предотвратить использование математики изредка. На первый взгляд вопрос в названии парадоксален и не имеет решения. Обычно мы довольствуемся простым объяснением, которое не требует каких-либо специальных исследований или интеллектуальных усилий: согласно видениям Мор, Утопия была такой идеальной страной, что она не могла существовать нигде, которую он саркастически предложил по имени, которое ей приписывало.
Однако, сближаясь, объяснение гораздо интереснее и более вероятно. Такая интерпретация добавляет новый и интересный аспект мышления Моро, который выходит за рамки устойчивой и упрощенной идеи лингвистически ориентированного гуманиста и преданного человека и представляет его как мыслителя с гораздо более широким спектром теоретических интересов, чем может показаться, основываясь на биографиях и глоссариях. В диалоге Критиаса мы ничего не можем найти о локализации Атлантиды. Даже здесь Критиас изображает остров, который был больше, чем Ливия и Азия, но погруженный в землетрясение, теперь действуя как непроницаемая грязь, препятствует плаванию тем, кто отплывает оттуда в открытое море.
Америго Веспуччи, Антонио Пигафетта, Стефан Цвейг
"АМЕРИГО ВЕСПУЧЧИ. ФЕРНАН МАГЕЛЛАН."
К Новому Свету и вокруг света: два героя одной пьесы
Путешествия и открытия! Трудно найти другой сюжет, столь же интересный для людей разных возрастов и разных профессий. Неудивительно, что литература о путешествиях и открытиях насчитывает многие сотни, даже тысячи названий. Их авторы – прежде всего сами путешественники-первооткрыватели – от Геродота и Плиния до Ливингстона, Миклухо-Маклая и Хейердала. Далее, это многочисленные исследователи и популяризаторы географических открытий. У читателей, давно интересующихся подобной тематикой, на книжных полках, наверное, стоят пятитомник И. П. и В. И. Магидовичей, книги Я. М. Света, Н. Г. Фрадкина, К. В. Малаховского, А. Б. Дитмара, к которым в последнее время добавились работы Р. К. Баландина, А. Н. Томилина, В. А. Субботина, да и других, не говоря уже о зарубежных авторах. Эти книги обычно сохраняются в семьях, потом ими увлекаются дети и внуки.
Кроме того, он прямо упоминает тот факт, что один регион Атлантиды лежит вблизи поселения Гадейрос Финикий на юго-западном побережье Иберийского полуострова. Место, где Атлантида разложилась, Платон довольно точно определил географическое знание своих современников.
Очевидно, что Платон Атлантида находился в Атлантическом океане на основе традиций рассказов моряков, особенно для того, чтобы вывести его за пределы всемирно известного, ойкумени. Однако, спустя тысячу лет, Крит был слишком близок к современникам Платона, слишком хорошо известному как подходящая и заслуживающая доверия местность для рассказчика, чтобы найти репутацию захватывающей утерянной цивилизации, материальные останки которой были раскрыты снова в течение столетия.
Гораздо реже случается, что подобная тематика привлекает писателей-профессионалов. Тут могут быть два варианта. Первый – когда писатель рассказывает о собственном путешествии, как, например, Н. М. Карамзин о своей поездке в карете по Европе в конце XVIII века ("Письма русского путешественника") или И. А. Гончаров о своем морском плавании в Японию ("Фрегат "Паллада""). К числу писателей-путешественников XX века можно отнести М. М. Пришвина, К. Г. Паустовского, а также путешественника-ученого В. К. Арсеньева, ставшего известным писателем.
Платон отметил ряд мифических идеальных состояний в европейской литературной традиции. Он был слишком искусным и умным, чтобы предложить своим слушателям простой и понятный рассказ. Мифологическая, историческая, географическая и литературная структура его повествования дает гораздо более разнообразную картину, чем простой и, по сути, неисторический и безрадостный праздник, который мы находим у многих более поздних авторов различных идеальных состояний. Атлантиду нельзя просто считать типичной утопической записью.
Позволяя Атлантиде исчезнуть под морем, Платон рассеял проблему, в противном случае связанную с точной и проверяемой локализацией якобы идеального государства. Однако его последователи обычно не приходили к этой модели. Эпоха эллинизма привела множество фантастических путешествий, которые часто служили прикрытием для выражения всенародно рассмотренных взглядов на оптимальную организацию человеческого общества. Их масштаб был, вероятно, гораздо более разнообразным, чем европейская утопическая литература - столетие, последовавшее за этой традицией, и, по-видимому, менее привязанное к уже существующим литературным стереотипам.
Второй вариант – когда писатель-романист или новеллист вдруг увлекается чужими путешествиями и начинает выступать в двуединой роли исследователя и популяризатора. Яркий пример такого рода – Жюль Берн, который, наряду со своей знаменитой серией научно-фантастических географических романов "Необыкновенные путешествия", во второй половине 70-х годов XIX века издал три больших тома "Истории великих путешествий", доведя свое повествование до 30-х годов того же века. Еще один пример подобного рода – австрийский писатель Стефан Цвейг (1881–1942), прославившийся как автор психологических новелл, романа о Марии Стюарт и создатель своего рода серии "Жизнь замечательных людей", в которую вошли художественные биографии Бальзака, Стендаля, Диккенса, Роллана, Вердена, Верхарна, Фрейда, Ницше, Эразма Роттердамского, Толстого, Достоевского и др. К этой же серии относятся и его книги "Америго" и "Магеллан". Идею "открыть их заново", издать вместе с письмами Веспуччи и свидетельством участника кругосветного плавания Магеллана можно только приветствовать.
Однако, к сожалению, мы можем только вывести из вторичных источников эллинистическую утопическую литературу, потому что исходные тексты не сохранились. Самый яркий источник информации об этом остается Библиотека Диодора Сицилии, массивная историческая сборника века до н.э. первоначально разделенная на сорок книг, но сохранившая менее половины из них. Тем не менее, краткие сводки о содержании знаменитых фантастических книг о путешествиях - веке до нашей эры - не интересны с точки зрения местоположения фиктивных государств и стран.
Чрезвычайное значение среди эллинистических утопических писаний - это работа Иера-анаграфа Эухемера из Мессены с начала века до нашей эры. Его содержание известно только из Библиотеки Диодора Сицилия, потому что ни оригинальная, ни переводная фраза Энниуса не сохранились. Таким образом, он описывает ботанические особенности этих островов, из которых торговцы из Финикии, Сирии и Египта импортируют все благовония и мирру через арабских торговцев. В нем описывается социальная система на Панчаи, особенно в городе Панера, где все, что Эумерос сумел запомнить, растет.
То, что Стефана Цвейга привлекла эпоха Великих географических открытий, вполне объяснимо. Ведь эти открытия потому и называются Великими, что за относительно короткий отрезок времени они фактически преобразили всю географическую картину мира, увеличив площадь известных европейцам территорий земного шара более чем в 6 раз! В период с середины XV века до середины XVII века были определены контуры Евразии, Африки, Южной Америки, части Северной Америки и Австралии. В результате, по словам Ф. Энгельса, "внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт".
Как он замечает, небесная красота этого места является достойным местом местных богов. И место богов Панчаи было действительно: в священной надписи в храме Епархии якобы содержалось сообщение об актах Урана, Кроны и Диа от времени, когда они не были богами, а великими правителями, которые стали поклоняться своим заслугам как богам.
Именно эта профанация богов греческого мира стала основной причиной более поздней славы Евгемера. Во многих отношениях, однако, Иератический Анаграфф не является типичным утопическим писанием. Многие детали его повествования и связей с миром вокруг трех островов, ботанические описания, начинающиеся с сюжетной линии Панчая с изображением Аравии и изображающие ее, свидетельствуют о том, что Эвмерос имел в виду некоторые из реальных островов Индийского океана. Их местоположение, по сути, также определяет довольно точно: оно лежит в Океане к востоку от Аравии, а с восточного мыса острова можно увидеть Индию, но на большое расстояние только смутно.
Конечно, обе работы Цвейга не охватывают всего периода Великих открытий, а относятся лишь к началу XVI века, который с полным правом можно назвать периодом "бури и натиска" всей эпохи Великих географических открытий. Как отмечает сам писатель, это было время, когда "в течение двух-трех десятилетий несколько сотен маленьких кораблей, выходящих из Кадиса, Палоса, Лиссабона, открывают больше неведомых земель, чем открыло человечество за сотни тысяч лет своего существования".
В этих местах он выдвинул многие свои идеи об идеальной организации общества, и культура в его воображении, кажется, была гораздо более выраженной, чем он был на самом деле. Тем не менее, вероятно, это было основано на подлинном описании архипелага в этой области и, возможно, даже на его знаниях. Он, несомненно, был посвящен политическим событиям в восточном Средиземноморье после смерти Александра, жил в прорывное время и размышлял в своей литературной работе.
Жаль, что мы не знаем направления и цели его путей и что его Священная надпись не сохранилась. Еще одним важным предшественником Томаса Моры, чья работа, которую мы знаем благодаря компиляции Диодора, был Иамбулос, возможно, сидевший в синевезе, чья судьба жизни неизвестна. Оставьте описание компании, живущей на островах Солнца. С точки зрения нашей темы повествование Ямбула имеет все особенности фиктивного путешествия в искусном литературном платье. Ямбулос якобы путешествовал по Аравии в качестве заключенного в Эфиопию, где его приносили в жертву за то, что он сидел с одним спутником на лодке и командовал парус на юг к островам Блаженных.
Но из всех мореплавателей этого периода Цвейг выбрал только двух – Америго Веспуччи и Фернана Магеллана. Конечно, можно найти что-то, что их объединяет. Во-первых, они жили и путешествовали примерно в одно время: даты жизни Веспуччи – 1454–1512, Магеллана – 1470–1521. Во-вторых, главные свои открытия они сделали, будучи на испанской службе, хотя Веспуччи был итальянцем, а Магеллан – португальцем (по-португальски его фамилия – Магальяйнш); впрочем, оба они участвовали и в португальских экспедициях. В-третьих, по большому счету они двигатели к одной и той же цели, пытаясь найти новый морской путь на богатый Восток. В-четвертых, оба они во время своих плаваний подвергались постоянной опасности и многим лишениям. Например, описывая свое третье путешествие к берегам Южного континента, Веспуччи повествует о том, что "в течение этих 67 дней мы имели самую плохую погоду, которую когда-либо имел какой-нибудь мореплаватель, с многочисленными штормовыми ливнями, смерчами и бурями, трепавшими нас…". Не надо забывать и о частых стычках с туземцами. Еще больше испытаний пришлось на долю Магеллана во время его кругосветного плавания. Вряд ли можно сомневаться в том, что именно превратности судеб обоих мореплавателей привлекли к ним внимание Стефана Цвейга как мастера психологического портрета.
Им не разрешалось возвращаться под угрозу смерти. Они проплыли четыре месяца, когда они встретили большой круглый остров, где они провели семь лет. После очередного четырехмесячного рейса на побережье Индии, а затем через Персию в Грецию, они вернулись как ссыльные. Исторические читатели островов Солнца понимают в основном как забавное чтение, как отмечает Лукьянос. Мы встречаемся здесь в форме преувеличения, очевидного и лая, с общепринятой инсинуацией, что эти острова действительно не существуют, поскольку четырехмесячный круиз по океану с глаз долой матери был абсолютно немыслим для этих пловцов.
И все же различий между Веспуччи и Магелланом было гораздо больше. Да и жизни их сложились по-разному.
Америго Веспуччи родился во Флоренции, в зажиточной семье, и получил домашнее образование. В 1492 году (это год первого плавания Колумба) он прибыл из Флоренции в Испанию в качестве агента банкирского дома Медичи. И лишь позднее ему действительно довелось участвовать в испанских и португальских морских экспедициях к Южному континенту – как тогда называли Южную Америку, но не в качестве их начальника или хотя бы капитана одного из судов (однажды, по-видимому, такой эпизод был), а в гораздо более скромной роли то ли дельца, то ли "помощника", то ли навигатора. Веспуччи действительно хорошо знал навигацию и картографию, о чем может свидетельствовать и тот факт, что после завершения своих экспедиций он был назначен на должность главного "пилота" Кастилии, отвечающего за подготовку корабельных кормчих, состояние географических карт вновь открываемых земель. В этой должности он и умер, и был похоронен в Севилье. Известно также, что Веспуччи был не просто знаком, но и дружен с Колумбом.
Однако это не зашифрованное сообщение для инсайдера, а обычная часть литературной структуры, и поэтому она также понимается. Благодаря мастерской пародии Люка, мы знаем, что в эллинистической литературе фиктивное приключение было любимым жанром. Он был настолько популярен, что он окупился пародией. Остается парадоксально, что пародия сохранилась в своей первоначальной форме до настоящего времени, а информация о других некогда известных работах такого рода должна быть найдена только во вторичных источниках или сборниках.
Однако он не завоевал популярности на рубеже веков и века до нашей эры. Кампания Александра Македонского и борьба легионов легионов после него расширили границы известного мира до беспрецедентной степени. Новость о недавно известных странах заинтересовала жителей всего мира и создала среду, подходящую для этого литературного жанра. Но для правителей, командиров и торговцев необходимость практически ориентироваться на все более широкие части земной поверхности приводила к многочисленным осложнениям.
Уроженец Флоренции, уже широко вступившей в эпоху Возрождения, Веспуччи был живым, даже экспансивным и, безусловно, очень любознательным человеком, который к тому же, безусловно, обладал литературным даром. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют его знаменитые письма в родной город, с которых начинается этот том. В них он живописует природу неведомых европейцам заморских земель, внешний облик, быт и нравы индейцев, которые "живут согласно природе", их отношение к европейским пришельцам, поиски золота и жемчуга, а также красоты южного неба и многое другое.
Как дать карте мира правильные пропорции? Разработка методов научной географии была проведена с началом века до нашей эры. Л. Разрабатывая путешествие романа как литературный жанр, потому что оба этих новых области интеллектуальной деятельности для жителей восточного Средиземноморья просто открыл Александр Македонский. Однако, если романы приключенческих путешествий смогли дать свое воображение, географы столкнулись с гораздо более сложной задачей. Им приходилось создавать такие формальные структуры, которые позволили бы включить новые знания о форме поверхности Земли в единую систему.
Однако главная интрига, связанная с этими письмами, – в их достоверности. Они были написаны в 1503 и 1504 годах – 500 лет назад! И все это время вокруг писем, благодаря которым Веспуччи, собственно говоря, и приобрел всемирную славу, идут бесконечные споры. Сначала письма считались вымыслом, а сам Веспуччи – обманщиком, попытавшимся присвоить себе славу Колумба. Таким было и мнение хорошо знавшего Колумба испанского историка и гуманиста Лас-Касаса, ставшего миссионером, а затем и епископом в испанских владениях в Западной Индии. Только в XIX веке такой великий авторитет, как Александр Гумбольдт, вступился за флорентийца, доказывая, что он вовсе не был ни ничтожеством, ни мошенником. Хотя и ныне большинство исследователей полагают, что "первого плавания" Веспуччи, когда он якобы еще до Колумба достиг материковой части Южной земли, попросту не было, как не было и его "четвертого плавания". Да и относительно "третьего плавания" очень трудно поверить, что экспедиция, покинув побережье Южной земли, приблизилась чуть ли не к берегам Антарктиды. Словом, письма Веспуччи – это своего рода причудливое сочетание правды и вымысла. Трудно сказать, можно ли упрекать автора за такую полуправду. Ведь это были сугубо частные эпистолярные послания, совсем не предназначенные для публикации и широкого обсуждения.
Внутри этой системы, должно быть, было возможно четко определить каждую точку земного шара. Пифагорейцы, а затем Платон пришли к выводу, что земля имеет форму сферы, и Аристотель дал ей физическое доказательство. Однако это знание должно было использоваться практически. Очень сложный образом вычислил окружность земного шара и представила первую систему разделения земной поверхности с сеткой, но нерегулярно, в так называемой линии. Климаты привело не по расстоянию, но таким образом, чтобы передать важные места.
Поэтому его карта мира была подвергнута критике со стороны Гиппархома Никайского, который в то же время придал гораздо более строгий порядок математической географии в середине века до нашей эры. Он отмечал ряды как параллели на обычных расстояниях и пересекал меридианы. Для более тонкого подразделения он затем разработал разделение земной поверхности на 360 частей, из которых позже стали степенью широты. С этого момента теоретически можно было точно определить каждое пространство на поверхности Земли, используя две координаты.
Америго Веспуччи родился 9 марта 1454 года в семье нотариуса. Веспуччи проходил домашнее обучение гуманитарным наукам. Длительное время работал в банкирском доме Медичи. В 1490 году, перебрался в Испанию. Здесь он работал в той же фирме в Севилье, его делом было – оснащение судов. Америго Веспуччи интересовался навигацией и астрономией. Освоив эти науки, изучив устройства кораблей, Америго составил множество различных карт. В 1492 году, он ушел в испанскую военно-морскую службу. Он дружил с Христофором Колумбом, которого снаряжал во вторую и третью экспедицию. Сам Веспуччи не плавал до 1499 года.
Однако вся система имела один главный недостаток. Хотя теоретически это можно было точно определить положение любой точки земного шара в этой системе, но она требует выполнения двух условий: наличие высококвалифицированного наблюдателя в данном месте и о существовании устройства, позволяющим точно измерять один раз. Первое условие, однако, было картографирование в большинстве стран мира, за исключением самых важных культурных центров Средиземноморья практически непреодолимыми, а другой не встречались еще в течение двух тысяч лет.
Таким образом, работа Марина Тирского, географ первых веков нашей эры, из данных, во многом пришла Птолемей, была через соответствующую теоретическую основу конкретных чисел часто весьма неточно, так как его автор опирался на преувеличенных сообщения о протяженности дорог, выраженной в то время, необходимого для их мосты.